Рубрики Наташа Меркулова: «Человеческое тело — это карта нашей жизни»
— Откровенные сцены, требующие от актера раздевания в кадре, до сих пор остаются головной болью для режиссера или все стало гораздо проще? Приходится искать к артисту особый подход, убеждать?
— Это по-прежнему вызывает у актеров вопросы, но уже в меньшей степени. На нашем недавнем с Алексеем Чуповым проекте «Колл-центр», где надо было одновременно раздеть 12 человек, мы проговаривали с актерами — отдельно с каждым и со всеми вместе, — как это будет происходить.
— В контракте прописывается этот щепетильный момент?
— Производящая компания, продюсер подписывают контракт с актером, в который может быть внесен специальный пункт. Во всех наших сценариях кто-нибудь да снимается раздетым. Меня каждый раз поражает, когда люди, прочитав сценарий, пройдя пробы, вдруг приносят договор, в котором указано, что они не снимаются раздетыми. Все же написано в сценарии. Не могут же герои мыться в душе, лежать в ванне или заниматься сексом одетыми. Хотя могут, конечно, но тогда так и написано, что «не снимая одежды». Никто же не пытается запутать актеров в сценарии. Это глупо. Там всегда все предельно подробно описано. По крайней мере у нас.
— Галина Волчек рассказывала, как Григорий Козинцев, снимая «Короля Лира», спрашивал: «Ты же не будешь срывать с себя одежду?» Она ответила: сорву, но ведь вырежут. А потом камера брала ее сверху, когда она лежала на полу и крупным планом играла то, что происходит между мужчиной и женщиной. Часто на площадке оставался только оператор. Как теперь это происходит?
— Конечно, максимально минимизируют съемочную группу. Обычно остаются режиссер и оператор. И даже когда я пытаюсь уйти, актрисы говорят: «Наташа, останься!». Видимо, для них это поддержка. Звуковики просят, чтобы разрешили хотя бы одному из них остаться на площадке и записать звук или же подсунуть «удочку», вмонтировать ее в стену, чтобы было незаметно, ведь на голых людей нельзя повесить петличку с микрофоном.
— Здесь, наверное, важно доверие?
— Безусловно! Мы подробно рассказываем о сцене, как она будет выглядеть. С девочками я разговариваю просто, объясняю, что мы не порно снимаем и нет цели показать только тело. Прежде всего мы снимаем человека, драматическую актрису. Оказалась она в этот момент голой целиком или частично, вообще неважно. Просто в данной сцене это нужно. В «Интимных местах» было принципиально, чтобы мужчины тоже раздевались. Кто-то не мог себе этого даже представить и начинал предлагать: «Нет, давайте как-нибудь по-другому». Но по-другому было невозможно, мы с этого начинали разговор с актерами. Если это препятствие оказывалось непреодолимым, мы расставались. Мы искали «своих» людей и нашли их. Например, Юра Колокольников готов был воплотить любые наши с Лешей безумия. Конечно, в такой момент это очень подкупает, и ты влюбляешься в актера.
— То есть мужчины оказались более застенчивыми?
— На нашем сериале «Колл-центр» из 12 человек, где поровну было девочек и мальчиков, только один актер и одна актриса не стали раздеваться категорически. Они еще до съемок внесли этот пункт в свои контракты.
— Есть на такой случай дублеры?
— Есть. Подбираем людей, со спины похожих на актеров. Мы же не можем их показывать спереди — будет видно лицо. Или же снимаем ту часть тела дублера, которая нам нужна. С дублерами многие работали в пикантных сценах и в советском кино, и в Голливуде. Сверху снимали лицо актрисы, а снизу — нелицо дублера. Но у нас с Алексеем Чуповым немного другой подход. Я не очень люблю работать с дублерами. Они же обычно красивые. У них классные тела, но они не актеры, а профессиональные модели, и все это видно в кадре. Если мне, допустим, нужна застенчивая девочка, а приходит очень свободная дублерша, то она это не сыграет. Был один крайний случай, когда все-таки пришлось заменить актрису на дублершу. Это меня очень расстроило. Мы долго разговаривали с актрисой. У нее был сложный период в личной жизни. В общем, не готова была раздеться. Но все остальные девчонки сделали это невероятно круто, и получились лучшие эпизоды «Колл-центра». В них была энергия, живые эмоции, а это не подделаешь, ведь своим телом актриса тоже рассказывает историю. Даже самая лучшая дублерша, при всем уважении, этого бы не сделала.
«Верность».
— Женщины, молодые и не очень, стесняются несовершенства тела или им просто неловко быть обнаженными?
— По-разному. Люди прежде всего стесняются тех, кто рядом. Я вообще не считаю, что есть некрасивые тела. У нас в «Интимных местах» снимались самые разные люди. В «Колл-центре» актеры все очень интересные, индивидуальные — настоящие арт-объекты.
— На Венецианском кинофестивале показали документальную картину про женщин мира, и в финале некоторые из них, даже совсем немолодые, раздеваются; и так это красиво и мощно сделано!
— Я тоже считаю, что человеческое тело прекрасно в любой период жизни и в любом возрасте, вне зависимости от комплекции и всего остального. Это же карта нашей жизни, свидетельство того, как мы ее прожили. Что-то же такое интересное с нашим телом произошло за годы! Почему бы на него не посмотреть? Я не вижу для этого препятствий.
Нигина Сайфуллаева: «Мы все закомплексованы»
— Приступая к съемкам эротических сцен, приходится ли вам продумывать свой разговор с актером? Возможно, теперь все стало проще?
— Для актера существует много непростых сцен помимо обнажения. Кто-то не хочет умирать в кадре, кто-то убивать. Кто-то взаимодействовать с детьми или животными, креститься и т.д. Много оказалось тем, требующих тонкого и бережного взаимодействия с актером. Считаю тут важным не уговаривать или убеждать, а решать вместе, как лучше всего рассказать историю. В общем, это не то, что могло бы меня пугать при запуске фильма.
— В контракте прописывается участие в откровенных сценах? Может, стоит постепенно подвести актера к тому, что он должен сделать, минуя предварительные договоренности?
— Обычно в сценарии все написано. Актер его читает и понимает, что ему предстоит. Конечно, мы обсуждаем, что и как будет сниматься, и приходим к общему решению, которое всех устраивает. Если актер категорически не хочет раздеваться, а это необходимо для истории, то лучше искать замену. Иначе все потом будут страдать, и получится плохо. И никакой договор не поможет. Должно быть желание и совпадение с материалом.
— Сложнее раскачать мужчину или женщину?
— У меня не очень большой опыт работы с обнаженными мужчинами на съемочной площадке, но пока прямо раскачивать не приходилось. Может быть, везло с профессионалами, или актеры точно подходили на роль и изначально были с ней согласны. Некоторые сразу обозначают на пробах, что не готовы к участию в откровенных сценах, и, в общем, честны. Но на деле очень важно обсуждение темы фильма и мотивов героев с режиссером. Иногда позиция актера меняется.
— Люди в принципе стесняются наготы или же страхи связаны с неидеальным телом?
— И то, и другое. Когда речь заходит о теле, мы все закомплексованы. Существует страх выглядеть незащищенным и некрасивым, каким-то образом оцененным по столь тонкому вопросу. Стыдливое отношение к телу заложено и в религии, и в культуре. Не принято бегать голышом. Поэтому каждое публичное обнажение — это выбор, зона для работы по принятию своего тела и выход за рамки себя реального в случае актера.
— В советские времена на площадке часто оставался только оператор, когда снимались откровенные сцены, если их вообще можно таковыми назвать. Как происходит теперь?
— У всех наверняка по-разному. Я тоже минимизирую количество людей, чтобы хотя бы имитировать реальную атмосферу и дать шанс актеру расслабиться. Но заставить всех покинуть площадку невозможно. Там помимо оператора масса специалистов, отвечающих за фокус, звук, свет и так далее. Около плейбека тоже прошу не сидеть, чтобы у актера не было ощущения, что все его рассматривают за дверью. Когда снимаем остродраматические, кульминационные и эмоциональные сцены, тоже прошу всех максимально отстраниться, держать тишину, дать больше воздуха актерам.
— Чего категорически нельзя?
— Существует законодательное ограничение, связанное с порнографией, но никаких других нет. Это вопрос необходимости и желания.
— Индивидуальный порог, за который заходить нельзя, есть?
— Он не должен нарушать принципы моей обычной жизни. Это морально-этический вопрос.
— Как долго снимаются подобные сцены?
— Как любые другие. Снимаешь разные кадры, разные ракурсы, делаешь дубли. Технологически такая сцена не отличается от любой другой, разница лишь в наличии интимного, эмоционального момента и в том, что актер обнаженный.
«Интимные места».
Это теперь откровенными сценами в кино никого не удивишь, а в советские времена работа над ними была и опасна, и трудна. Кинорежиссер Георгий Натансон рассказывал «МК» и описал в своей книге, как снимал постельную сцену в «Еще раз про любовь», вышедшем в 1967 году.
Тогда из павильона по просьбе исполнительницы главной роли Татьяны Дорониной попросили выйти всех, кроме оператора и его помощника, костюмера и гримера. «Татьяна Васильевна переоделась за ширмой, легла в постель в рубашонке. У постели стоял одетый в рубашку, брюки и ботинки Александр Лазарев. Я ему тихо сказал: «Ложись!» Он попросил Татьяну Васильевну подвинуться, приподнял одеяло, чтобы лечь. Я опять ему шепчу: «Ты не снял брюки». Но Саша наотрез отказался это делать. «Как же так, — говорил я. — Ты по улице в них ходишь. Разве можно в чистую постель ложиться в брюках. Татьяна Васильевна в одной рубашке». Но Саша стоял на своем: «Не сниму, хоть отстраняйте от картины». Было ясно, что спорить бесполезно, все это только выведет Татьяну Васильевну из нужного состояния. Так Саша и лег в брюках, даже ботинки отказался снимать. Но сцена все равно удалась».
На съемках «Повторной свадьбы» в Одессе нечто подобное произошло и с Андреем Мироновым. Георгия Натансона кумир женщин всей страны поразил застенчивостью: «Представляете, Андрей стеснялся лечь в постель вместе с актрисой».