Рубрики Спeктaкль, кoтoрый нaзвaн «Лeтoв. Дурaчoк», стaл в БТК прoдoлжeниeм циклa, пoсвящeннoгo русским пoэтaм XX вeкa. С выпускникaми свoeгo aктeрскoгo курсa Руслaн Кудaшoв, бeсспoрнaя фигурa №1 в мирe тeaтрa кукoл, ужe выпустил спeктaкли, пoсвящeнныe Бaшлaчeву, Высоцкому, Бродскому. Последнюю работу — «Летов. Дурачок» он поставил уже со студентами-режиссерами.
Вот они на Симоновской сцене, где установлено 20 телевизоров. Молодые, горячие, активные. Перепевают песни «Гражданской обороны», написанные еще в прошлом веке, но прочитанные ими в нашем. Песни организованы в музыкально-театральный коллаж на два с половиной часа с антрактом. Коллаж — это не случайно: известно, что Летов также был художником-оформителем и коллажистом. Коллаж из тоски, боли советского человека по некоему абсолюту, бессознательному, необъяснимому в русской душе. Разудалый, свободный, пьяный, грубый, но не пошлый, а открытый, как рана, которая почему-то не заживает. И не важно, с помощью какого персонажа — реального или литературного — исследуется это необъяснимое, сугубо русское, натуральное. Маленький принц или Офелия, Башлачев или красные командиры, ежик в тумане или….
Приплясывал с саблей, как Ленин в Октябре,
Катался на лодочке, лазил по веревочке,
Ругался как татарин, … как Гагарин
Гадал по трупам, ошибался как Гитлер.
Маленький принц возвращался домой…
Мини-сценки следуют одна за другой, связаны меж собой словом, звуком или действием. Телеящики то активно участвуют в летовской истории, то мрачно глохнут. Вокал переходит в речитатив, речитатив — в декламацию… Крик сменяется шепотом, шепот — цепенеющей тишиной. Среди представленных сцен есть очень удачные и остроумные, например, «Невыносимая легкость бытия». Актриса положила голову за телевизор и, вращая ручку переключателя, имитирует голосом звуки прибора, поет:
…Из смолистых дpов, из целебных тpав
Hи кpивых зеpкал, ни пpямых yглов,
Ни колючих pоз, ни гpемyчих гpоз,
Hи дpемyчих снов, ни помойных ям,
Hикаких обид, никаких пpегpад,
Hикаких невзгод, никаких соплей,
Hикаких гpехов, никаких богов,
Hикакой сyдьбы, никакой надежды…
Надо сказать, что Руслан Кудашов набрал на свой режиссерский курс умелых ребят, индивидуальность которых уже сейчас видна. Многие играют на музыкальных инструментах — тут же фортепиано, электрогитары, ударная установка, к которым они присаживаются по очереди. Искренность игры и исполнения окупает их сценическую неопытность и даже растянутую до двух актов композицию. В одном она мощнее бы и точнее передала нерв, раздрай внутренний и внешний, нежность поэзии Летова.
Фото: пресс-служба театра
После спектакля устроили дискуссию. Первое слово дали брату поэта — известному музыканту Сергею Летову, кстати, работавшему в различных театральных постановках. При благосклонном отношении к спектаклю он тем не менее увидел некое несоответствие представленного образа поэта с его политическими взглядами.
— Вам, может, неизвестно, — сказал Сергей Летов, — что Егор вместе с Эдуардом Лимоновым был основателем национал-большевистской партии, участвовал в выборах от коммунистов. А то, что я увидел, это скорее прочтение зрителей и слушателей «Эха Москвы», «Дождя»… Жизнь — это не просто черное и белое.
Директор группы «Гражданская оборона», также присутствовавший на концерте, задал резонный вопрос о сокращении песни «Как листовка — так и я». В частности, из него исчезло слово «советское», и оставлено просто «небо».
Что бы ни случилось — умоем руки,
Что бы ни стряслось — помолчим на небо,
Станем необъятными, как полати,
Станем заповедными, как деревья,
Как листовка — так и я.
Фото: пресс-служба театра
Однако Руслан Кудашов, как и положено настоящему руководителю творческого курса, вступился за своих подопечных и по-своему был прав: ведь ребята родились в другой стране, не знали советских реалий, и их обобщения вполне простительны. А БТК покажет в Москве другие спектакли, но для детской и семейной аудитории: «Никита и кит», «Мой дедушка был вишней».