Рубрики Совсем недавно, к слову, вся планета отмечала Всемирный день The Beatles. Пользуясь случаем, «ЗД» пообщалась с автором их лучших снимков на тему, почему «ливерпульская четверка» была обречена, но осталась в музыкальной истории, как чувства героев могут помешать работе и чем «хладнокровного» фотографа покоряет опера. «Давай выставим руки вперед и сфотографируемся так, как будто говорим stop paparazzi!» — предложил мне Гарри после интервью, схватив меня за плечи. Хотя в конце прошлого года ему исполнилось 90 лет и за свою долгую жизнь он находился в эпицентре самых разных событий, Бенсон до сих пор полон энергии и не утратил чувства юмора.
— Гарри, вы помните, как произошло ваше знакомство с «ливерпульской четверкой»?
— Абсолютно неожиданно. Это был 1964 год. Я направлялся в Африку с очередным заданием, и каким-то образом, когда я был в дороге, со мной умудрился связаться редактор лондонской газеты The Daily Express, предложив мне… отправиться в Париж с группой The Beatles. Собственно, там в отеле George V я и снял ту серию кадров, которую назвали «битвой подушками», ставшую знаменитой на весь мир. До сих пор их считают одними из самых узнаваемых фотографий группы. (Улыбается.) На самом деле тогда, изначально, это было совсем не то, чем я планировал заниматься. У меня никогда не было мечты стать рок-фотографом, меня это не интересовало. Я считал себя серьезным фотожурналистом, и идея следовать по миру за группкой известных музыкантов мне казалась слишком легкомысленной. Интересно иногда анализировать, как могут разворачиваться события. Ведь в итоге съемка The Beatles стала одним из самых важных заданий в жизни, полностью изменившим мою судьбу.
Гарри Бенсон. Фото: Из Личного архива Гарри Бенсона
— Именно с ними вы приехали в Америку, причем впервые, и больше не возвращались в Европу. Не скучали по родине?
— Нет. Я к тому времени уже думал о том, чтобы переехать и работать в США, потому что понимал — там гораздо больше возможностей. Мне было интересно начать сотрудничество с крупными журналами, иметь возможность быть в гуще событий и вести свою фотографическую летопись, путешествовать с различными заданиями. Все это я обрел именно там, став фотожурналистом журнала Life.
— А вам нравится музыка The Beatles? И какую еще вы слушаете?
— Да, это тоже было одним из мотивировавших меня факторов: когда я послушал их песни до первой встречи, они произвели на меня очень сильное впечатление. Красивые, драматургически яркие мелодии, тексты со смыслом. Слушаешь, закрываешь глаза и улыбаешься. А так, я всегда любил Фрэнка Синатру и других сейчас уже ставших классическими артистов, которые тогда очаровали молодежь моего поколения. Еще мне нравится опера. Когда погружаешься в нее, можешь не только наслаждаться музыкой и тем, что происходит на сцене, но и глубоко почувствовать, какие мысли она рождает в твоей голове. Это очень интересно.
— Вы два года проработали с «битлами», ездили с ними в тур. Насколько вам удалось с ними сблизиться за это время?
— Конечно, мы постоянно общались на разные темы, болтали, шутили, но я ни на секунду не забывал о своей работе и больше был наблюдателем: вот один из них ест, другой читает книгу, а третий рассматривает что-то в зеркале на своем лице… Мне было интересно ловить моменты их жизни, показать, что происходило внутри и совершенно спонтанно. Так что я был полностью увлечен этим процессом.
С тремя «битлами». Фото: Гарри Бенсон
— И все-таки случалось ли такое, что вы становились впоследствии друзьями с кем-то из ваших фотогероев?
— Пожалуй, нет. Так сложилось, что я всегда близко дружил скорее с писателями, художниками, журналистами — теми, кто находился со мной по одну сторону баррикад. А артисты, другие публичные личности находились по другую. Важно всегда держать в этом смысле дистанцию, чтобы взгляд оставался острым и ничем не омраченным, но не бояться приближаться к ним, чтобы сделать нужный кадр. Стеснение вообще убийственно для фотографа. Как только думаешь о том, чтобы не потревожить человека, пропускаешь миллион возможностей сделать хороший снимок. «Тревожить» — как раз твоя работа.
— У такого человека, как вы, должны быть очень крепкие нервы. Вы снимали не только радостные, счастливые, но часто трагические моменты истории (например, убийство Кеннеди), тревожные события, происходившие в социальной и политической жизни. Что помогало сохранять самообладание да еще и поймать момент?
— Жизнь сама меня воспитала. Я вырос в суровых условиях — в годы Второй мировой войны, видел многое, что происходило вокруг, и с этим приходилось как-то уживаться, причем с широко открытыми глазами. На самом деле камера как будто защищает, она помогает, становится частью твоего тела, естественным продолжением тебя. В тот момент, когда ты смотришь на мир через объектив, думаешь только о том, что должен снять как можно лучше, делать то, что должен. Это очень важно осознавать, потому что искусство фотографии — чистое искусство. Оно не терпит лжи, придумок, украшательств, как и страха, волнения, сильных переживаний. Оно должно обнажать саму суть жизни, показывать ее такой, какая она есть, во всех красках. Фотография рассказывает правду. Такой идее я следовал всегда.
— Вы с детства знали, что будете фотографом? Или у вас были какие-то другие мечты?
— Я хотел быть художником и провел 2 года в школе классического искусства, но… мне там стало скучно. Мне очень важно быть вовлеченным в процесс, чувствовать динамику, ощущать постоянный интерес. Именно это дала мне работа с камерой. За ней я, не раздумывая, следовал в горячие точки, приближался к правителям, прорывался через толпу. Кого я только не снимал. Когда я мысленно возвращаюсь в те времена, то чувствую, как соединяюсь с историей. Я шел с ней рука об руку, и именно в этом была моя цель. Я снимал для истории, «записывал» ее с помощью своего фотоаппарата так, как мог, максимально детализированно, рассматривал ее как под увеличительным стеклом. В этом был смысл моей жизни.
— Насколько важно уловить характер человека, снимая его? И как это сделать, если у тебя есть всего несколько мгновений?
— Важно совсем другое — оставаться хладнокровным и не бояться приблизиться. Люди раскрываются перед объективом сами. И если человек сделал какое-то нелепое движение, что-то глупое или «неправильное», это только его вина, а фотограф должен быть полностью сконцентрирован на своей работе, думать не о чувствах людей, а о своих собственных ощущениях. Кроме того, никогда не стоит слишком сильно доверять. Я постоянно сталкивался с разными экстремальными ситуациями, и чаще всего проблемы возникали из-за тех, кто на первый взгляд казался очень милым, располагающим к себе.
С Дональдом Трампом. Фото: Из Личного архива Гарри Бенсона
— Возвращаясь к разговору о The Beatles, чем они отличались от других героев, с которыми вы сотрудничали?
— Своим искусством. (Улыбается.) Они создавали действительно замечательную музыку, близкую людям самых разных поколений, национальностей, вне зависимости от того, где они живут и родились. Это было очевидно с самого начала, поэтому их песни слушают до сих пор. В этом была какая-то магия, которая освещала изнутри их самих.
— Как вы думаете, почему история легендарной команды так быстро закончилась?
— Эти артисты не разочаровались в музыке, они просто перестали нравиться друг другу и решили продолжать по отдельности. Они начали ссориться, много спорить — так бывает, и это совершенно нормально для людей. Они все были очень талантливыми, но очень разными, так что приняли правильное решение разойтись. В этом смысле мне не было жаль их, когда группа распалась, мне было жалко себя (смеется) — можно было снять еще множество прекрасных кадров.
— Бывали ли моменты, когда вы оставались недовольны своей работой?
— Такое происходило постоянно. Я перфекционист и все время думал впоследствии о том, что вернулся бы в прошлое и мог бы сделать еще лучше. Но не в случае с The Beatles. Здесь я правда считаю, что, сотрудничая с ними, сумел запечатлеть идеальные моменты.