Рубрики Пeрвaя рeaкция, кoнeчнo, нaпрaшивaлaсь сaмa сoбoй: чeгo нe сдeлaeшь рaди пиaрa! Ктo тoлькo из рaзнoмaстныx звeзд, сeлeбритиз и дaжe бeз пяти минут прeзидeнтш ужe нe рaскрaсил дoсуг скучaющeй нa сaмoизoляции публики срaмoтoй дa нaгoтoй (кoму кaк): oт Кристины Aсмус и Лoбoды дo Вeры Брeжнeвoй и Aнны Сeмeнoвич, oт Ксeнии Сoбчaк и Нюши дo сaмoй Нaтaши Кoрoлeвoй и кучи типa пoпулярныx блoгeрш и тик-тoкeрш, выучить клички кoтoрыx нe прeдстaвляeтся никaкoй физичeскoй вoзмoжнoсти, eсли ты прeбывaeшь в здрaвoм умe и яснoй пaмяти. Чeрeз oдну, кoрoчe. A кaк eщe? Чeм бoгaты и нa чтo умишкa xвaтaeт…
Нo с Мaксaкoвoй случaй oсoбый. Всe-тaки бывший дeпутaт Гoсдумы вeликoй РФ, пoслeдoвaвшaя, кaк жeнa дeкaбристa, зa oпaльным супругoм в изгнaниe и пoтeрявшaя супругa в этoм изгaнии; стaвшaя oбъeктoм трaвли, третирования и позорных издевательств на родине; разлученная со старшими детьми и воспитывающая младшего, оставшегося от убитого мужа; отвергнутая собственной матерью; вновь и громко заявившая о себе вопреки злопыхательствам и фаталистким пророчествам; нашедшая в себе силы не сдаться под ударами судьбы; вернувшаяся на оперную сцену с яркими премьерами и крупным агентским международным контрактом…
В общем, хоть и не комсомолка со спортсменкой, но умница и красавица с вполне солидным, мощным и респектабельным бэкграундом, совершенно не предполагающим сально-легкомысленных выкрутасов в стиле какой-нибудь ксюши-нюши.
И тут вдруг попсовый шлягерок, иллюстрированный вместо клипа фотосессией, где галерию образов открывает целая серия в стиле ню. Совсем голая Максакова сидит на диване и, наклоняя голову под разными углами, акцентирующими, несмотря на наготу, стеснительность форменной тургеневской барышни, блуждает по пространству смущенными взглядами. Красиво блуждает. Как и сидит – красиво. Точно не Собчак. Скорее Монро. Или даже Дитрих.
Конечно, природная стать и порода. Но и мастерство очень крутого и известного фотохудожника Владимира Широкова. Последующие образы в чем-то черном, кружевном и очень прозрачном изящны не менее, а для любителей фетиша, возможно, даже еще более возбуждающи. И, главное, что ничего подобного никогда раньше мадам Максакова себе не позволяла.
Впрочем, название песни, с премьерой которой певица так самоотверженно вышла к публике, в принципе подразумевает именно такой визуальный образ: «Пандемия любви». Вот, ведь, придумала, обыграла текущую злобу дня, закольцевав ее на романтическую страсть: «Пандемия любви, пандемия любви / Покой теряю / И каждый раз / Я убегаю / В глубину твоих глаз».
Все лежало на поверхности, а первой подняла она. Точно – умница. И затейница. Поскольку, если бы не было объявлено, что поет Мария Максакова, никогда бы и никто не догадался. Прежний эстрадный опыт с композитором и продюсером Леонидом Гуткиным в 2017 г. с песней «Сильная и гордая» и тоже достаточно фривольным клипом, в котором, однако, не дошло до откровенной наготы, стал если и не робкой пробой пера в новом для артистки жанре, то достаточно «линейным» в плане привычной для нее вокальной парадигмы.
Однако, в «Падемии любви» никакой оперной певицей, кроме самого голоса – мощного и колоратурного, уже и не пахнет, скорее — шаманствующей поп-дивой с планеты, населенной Далидой, Ширли Бейси или, например, Zaz. Из подобных же эстетствующих виньеток совсем не ложной сути соткан и музыкальный рисунок, выходящий далеко за рамки привычных шлягерных стандартов, оставаясь при этом динамичным и легким для восприятия.
В своем крайне оперативном отзыве на Машину премьеру (а как пропустить голую Максакову на ночь глядя?) известный современный академический композитор и пианист Сергей Чечетко комплиментарно написал: «Всегда сложно – в легком жанре не впасть в примитив. У Максаковой получилось пройти по лезвию бриты: и изобретательно, и легко».
В общем, сплошное откровение и недоумение, которые даже более, чем от вероломной наготы, превращаются в полную оторопь, когда выясняется, что она не только спела, но еще и сочинила весь этот расколбас. Сама себе и композитор и поэт! Выступила по полной программе.
***
— Да уж, прямо поэт!, — расхохоталась в телефонную трубку Маша, — Хорошие слова и умные мысли можно облечь в сравнительно лаконичные предложения, чтобы уложить в рамки ритмичной песни. А поэзия в моем понимании, это что-то все-таки более меланхоличное, витиеватое. С Тютчевым и Фетом я тут не соревнуюсь.
— Как тебя, однако, торкнуло! Надо иметь сильный кураж или испытывать сильную нужду, чтобы ни с того, ни с сего взяться за перо, чего, как я понимаю, ты не делала никогда раньше?
— Да, сама написала всё! Карантин внес свои коррективы в мою специальность. Я ведь выучила, дополировала до блеска, подготовила полностью «Травиату», хотя это немыслимо высокая для меня партия. Я даже выставила урок на своем канале в Ютюбе, как мы с замечательным главным дирижером Харьковского оперного театра (в котором Максакова теперь приглашенная прима, — прим. «МК») прошли целиком всю партию. Полностью готова была выйти и спеть ее. И уже должна была. Надеюсь, конечно, что спою все-таки в конце сентября, если откроется театр. Но сейчас-то на сцену не пускают (из-за пандемии), гора не идет к Магомеду, значит приходится идти к ней. Вот и решила.
Не то, что села и придумала специально песню. Эта мелодия у меня уже достаточно давно вертелась в голове. Она гармонически по структуре не простая. Мне нравится, как одну и ту же ноту, которая не прекращается (по ходу песни), можно услышать в трех разных тональностях, в разных ощущениях. Мне всегда было интересно, насколько все эти повороты, колористику, которые свойственны в классической музыке позднего ХIХ – начала ХХ века, у Малера, например, Рихарда Штрауса, можно было впихнуть в сегодняшний контекст, в сегодняшнюю откровенную попсу. И мне показалось, что это вполне вписывается. Не обязательно писать песни по примитивной схеме, на которую нацелена современная попса: тоника-субдоминанта-доминанта-тоника, а то и без субдоминанты. Эта песня («Пандемия любви») шастает по далеким неродственным тональностям. В плане гармонического строя она получилась парадоксальная.
— Как и парадоксальным получилось твое пение, в котором Максакова не угадывается вообще. У меня была стойкая аллюзия с Далидой, например, ее манерой. Не ожидал от тебя такого, честно сказать…
— Далида вообще одна из самых моих любимых певиц. Но больше всего я люблю Мину. И мне кажется эта песня больше могла бы напомнить Мину. Я ее много слушаю, и наверняка по манере где-то она на меня повлияла. Но Далида – следующая, тем более, что часть песен она за ней допевала, как Parole, например. Понятно, что в чужой монастырь со своим уставом лезть смешно. Но было бы дико, конечно, если бы я спела в оперной манере эту песню. Какой смысл? На самом деле эстраднику спеть по-оперному, даже в шутку, намного сложнее, чем наоборот. Есть примеры, хотя их не очень много: Сара Коннор блестящая, Барбра Стрейзанд училась на классическую певицу, еще есть ряд примеров. Тот же наш друг Коля Басков в конце концов. Тем более, что я сама захотела. Надо было что-то делать в этом (карантинном) промежутке.
— Но потрясение началось еще до первого аккорда, как ты только всплыла в этой видеогалерее совсем голая на диване…
— У меня как-раз набор этих фотографий оказался под рукой, они нигде раньше не публиковались. Клип сейчас тоже особо не сделаешь из-за всех этих ограничений. А Володя Широков сделал, конечно, роскошную фотосессию.
— Бросила, стало быть, кость моськам? Затявкают же: беглая разнузданная веселая вдова, которая вместо траура распластала телеса по дивану…
— Я же там в черном!
— В прозрачном черном и то не везде…
— Но срамного-то там нет ничего. Я так поняла, отслеживая новости из России, что сейчас главное, чтобы ничего радужного не было. Хотя, помню, когда Лахова в первый раз избиралась в Думу еще от «Отечество – вся Россия», то у них на партийной эмблеме вся Россия была выкрашена в радугу — это же есть везде в Интернете. Удивительно, как про трусики-неделька она еще не вспомнила, но помимо мороженого «Радуга» есть и большая проблема с Ветхим Заветом, Бытие 9, где «радугу полагаю между вами и мною, как завет вечный». Тоже внесут поправки? В общем, есть, с чем еще побороться…
— Раньше какие-то мелодии приходили тебе в голову или это новоприобретенный дар, снизошедший из-за одичалости на карантине?
— На самом деле для меня этот карантин стал некоторым дежавю, учитывая, что шесть лет детства я провела в абсолютном изгнании. Моя мама (актриса театра и кино Людмила Максакова, — прим. «МК») организовала мне «дачный Эрмитаж» за городом, и я там жила 6 лет с короткими вылазками – и сразу очень контрастными по советским временам – в «Отель дю Кап» на французскую Ривьеру. И между этими двумя пунктами не было ничего: 49 недель в году — снегири и три недели – Канны. Так что в начале (карантина) я вроде как бы решила окунуться в детство, начала все это себе представлять, полюбила опять травку, уехала за город. Но меня хватило на какой-то период, а потом стали, что называется, пульсировать потоки нового творчества. Стала сидеть ночами, думать, фонтанировать. Первую песню сделала, вторая уже на подходе. Так что если меня долго держать взаперти, то думаю, что к концу карантина будет и альбом.
Я, когда в Думу пришла, тоже первые пару лет смотрела и думала, что, наверное, у меня не получится, что надо быть очень умным человеком – такое писать, законы эти. Но потом я пригляделась к тому, кто и как именно это делает, и поняла, что тоже смогу. Что-то похожее произошло со мной сейчас. Переслушала кучу современной эстрады и решила, что у меня тоже должно получиться.
— И что тебя так вдохновило из современной эстрады?
— Из новой эстрады — ничего. Я все-таки копаюсь больше в тех временах, когда творила Мина, я все время ее слушаю, очень ее люблю. В сегодняшней эстраде мне как-раз этого не хватает. А из популярных певиц я люблю Полину Гагарину, из украинских — Олю Полякову. Полякова, между прочим, тоже закончила Киевскую консерваторию, она — колоратурное сопрано и в ее голосе это, конечно, слышно — там огого как.
— В комментах, которые с ночи посыпались на твою премьеру, многие посылают тебя теперь на «Евровидение». Я вот тоже думаю – таких там любят. Дива, секси, провактивна, голосиста, шлягерна, судя по «Пандемии», музыкально неординарна, с духозахватывающей и драматической личной историей…
— Осталось выбрать только страну, от которой можно выставиться. С чего начать?
— Предложил бы Россию, но вряд ли меня послушают, хотя выстрелило бы похлеще Maruv, особенно, если на диване выедешь на сцену в Роттердаме… А что Украина?
— Если меня еще выберут. Тут сложный отбор, каждый раз происходят какие-то захватывающие события.
— Тогда как гражданка Германии ты можешь там, например, попробоваться…
— Тоже думаю: может, немцам предложить? Pandemie von Liebe!
— А есть еще Сан-Марино, страна, от которой ездят все, кто не смог пристроиться еще где-то. Только надо проинвестировать…
— Ну Сан-Марино рискует тем, что я им это «Евровидение» потом привезу.
— Да, а там одна гора… И, кстати, с «Пандемией» ты уже в пролете. Песню на конкурс можно представлять не раньше сентября.
— Ничего, я уже пишу вторую песню, уже хожу, напеваю, уже есть музыка в голове, складывается потихоньку. Так что мой девиз теперь – ни дня без песни. Карантин способствует такому куражу. Мне нравится вся эта история хотя бы потому, что раньше ко мне всегда лезли со всякими советами, я жертва этих дурацких советов. Если бы я их перестала слушать, давно бы уже все сделала и везде бы пела. Так нет – я все прислушивалась, мне все кажется, что надо учиться. И тут в кои-то веки я никого не стала слушать. Решила, что напишу, как я считаю нужным, и посмотрю, что будет. Сейчас во мне все больше укрепляется мнение, что уже давным давно никого не надо было слушать.
— Киевский воздух так освежил сознание?
— Здесь все шикарно. Люди доброжелательные, приветливые, душевные. Только очень тяжело поддерживать себя в правильной физической форме, не набрать лишние два-три килограмма. В Украине это очень сложный процесс, потому что все очень вкусно и гостеприимно, умеют так подать и так уговорить, что очень трудно выработать против этого какой-то иммунитет. Я, конечно, посбрасывала что-то, вернулась более-менее к своим параметрам, но теперь надо это все удержать. Ванечка растет, с ним все хорошо. Хотелось бы все-таки увидеть, конечно, и старших детей (они живут в Москве с отцом, — прим. «МК»), это единственное, чего мне не хватает еще в жизни.